— Вам снова удалось вызвать шуникера? — осторожно полюбопытствовал Тору.

— Да я и в первый раз не вызывала! Сэтоши тоже был уверен, что я им управляла. А я тут ни при чём!

— Может, Полина, вы это сделали неосознанно?

— Неосознанно я только всё крушу и ломаю. В том числе проклятия. И вот ещё талант магию отбивать на полёте мне прабабка удружила…

— Ваша родственница была одарённой?

— Лео считает, что она ‑ дух-покровитель его королевства, Мать Леса, как они её называют, — призналась я.

Где же он пропадает, этот Лео?.. Пора бы и вернуться. Оказывается, я так привыкла видеть его рядом, что без него чувствовала себя… незавершённой.

Тору нахмурился, на пару минут погрузившись в свои мысли.

— Может, вы всё же из потомков Айхото?

— Если только все двести лет, которые его не было здесь, он просидел в нашем мире. Бабуля, я так поняла, шастала туда-сюда каким-то образом.

— Вы тоже можете… «туда-сюда»? — наконец задал Тору, как мне казалось, главный вопрос.

— Пока только «сюда», ‑ рассмеялась я. — И вовсе не по своей воле. Как и Лео. Это не зависело от нас и нашего желания. Увы, не знаю, как это происходит.

— Очень жаль. — Тору и правда выглядел расстроенным. — И всё же, мне кажется, вы ошибаетесь в своём происхождении. Шуникеры, речные змее-струи — всё это упоминалось в легендах о Айхото. Я считал это не более чем сказками. Но теперь, убедившись в их правдивости, склонен думать, что Леонарду ошибся в ваших родственных связях.

Я лишь пожала плечами. Мне на них было глубоко плевать. Я так и хотела сказать, но тут Тору приложил палец к губам. Я кивнула и затихла.

Вскоре поблизости послышались шаги, и я, на всякий случай, материализовала в руке кинжал. Кстати, о нём я спросить забыла.

— Это я, — тихо произнёс Лео, прежде чем ввалиться в наше убежище.

На душе сразу стало спокойно и радостно. Я бы бросилась ему на шею, но сидя это было сделать затруднительно. Однако я потянулась к нему и чмокнула в подставленную щёку.

— В общем, так. Лео сел ко мне и приподнял руку, приглашая обнять. Я нырнула ему в подмышку. — До храма здесь совсем недалеко. Здание ветхое, деревянное, заброшенное. Что мне не понравилось: я осторожно обошёл вокруг. И не обнаружил никакой охраны. Совсем. Насколько я сумел разглядеть, там даже следов вокруг не видно. Возможно, нас поджидают внутри. Это возможно, если в храме настроен телепорт.

— Что ты предлагаешь? — Я потёрлась шеей о его руку. Как же хорошо, когда он рядом!

Леонарду перевёл взгляд с моей макушки на Тору, который всем своим видом демонстрировал, что наши телячьи нежности не соответствуют его представлениям о приличиях.

А никто не заставляет его смотреть, если не нравится!

— У тебя какой план был? — вербализовал вопрос Леонарду, поскольку родонец намёки понимать отказывался.

— Никакого. Я не знал, что найду, и как буду действовать. Решил довериться случаю, ‑ с вызовом ответил тот.

Взгляды снова устремились на Лео. Он был нашим счастливым случаем.

Для меня — точно.

— Смотрите, ‑ наконец заговорил он. — Сейчас, по сути, не имеет значения, когда идти внутрь. Нас либо там поджидают, либо нет. Скорее всего, поджидают. И время суток значения не имеет. Я бы, конечно, предпочёл, чтобы Поля осталась ждать результатов…

— Ещё чего! — возмутилась я.

— … Но если мне удастся открыть портал, ‑ не обратил Верховный маг внимания на мою реплику, ‑ скорость и неожиданность могут иметь решающее значение. Тору, тебя мы тоже можем прихватить, если ты захочешь, или в этом будет необходимость.

— То есть ты предлагаешь идти сейчас? — подвёл итог жрец.

Лео кивнул.

Меня, понятно, никто не спрашивал.

Потому что толку от моего мнения не было никакого. Да и мнения как такого у меня не было. Одни эмоции.

…Казалось, храм, как гриб, пророс среди огромных деревьев, почти вплотную приблизившихся к строению. Нижние его венцы терялись в нехоженой траве. Вдалеке отбивал дробь какой-то местный дятел. Лес, какой он есть, и творение человеческих рук казалось здесь чужеродным.

Дорогой дневник, представь образец деревянного творчества типа Кижей, богато украшенный резьбой, с узкими арочными окнами, в которых каким-то чудом сохранились витражи. Только купола были не луковичными, а в виде полусфер. Возможно, когда-то храм был покрашен, но брёвна давно выцвели до мертвенно-серого цвета рассохшейся древесины.

Он был построен в виде креста: центральное помещение, к которому приклеено четыре пристройки, каждая венчалась своим куполом. Помещения различались по высоте и располагались по кругу по возрастающей, из-за чего казалось, что купола закручиваются спиралью вокруг главного. Местами крыши прохудились. По их краю, где стык купола и стены был обшит резными досками, прижились травы и пятна мха.

Витражи в окнах не вязались с общим обликом ветхости, забытости и заброшенности. Старому храму к лицу были пустые зеницы выбитых стёкол. Сохранившееся многоцветие стёкол придавало храму ощущение сюрреализма.

Вход был под самым низким из куполов. Мы поднялись по просевшим ступенькам к высоким дверям, обитым проржавевшим кованым железом. Снаружи не было видно ничего, похожего на замок. Видимо, не предполагалось, что храм может запираться. Но двери покосились, и мужчинам стоило огромного труда сдвинуть створку там, чтобы в открывшуюся щель можно было протиснуться.

Храмовые «сени» были тёмными. Мелкие отверстия, через которые пробивался дневной свет, создавали иллюзию звёздного света, и даже приоткрытая дверь не мешала этому впечатлению. Впрочем, вход был с теневой стороны храма. Убедившись, что первое помещение не несёт опасности, мы двинулись дальше. Дверь в центральный зал открылась со скрипом, но гораздо легче, чем входная.

И первое, что я увидела ‑ огромного филина, который будто нависал над нами. Он был нарисован на скате главной крыши. Крылья его были распростёрты, будто он летел. Не знаю, как это удалось художникам, наверняка без магии не обошлось, но выглядел он объемным, создавая иллюзию огромной, но живой птицы. Филин парил… наверное, в небе. Но почему казалось, что он это небо разрывает, врываясь в реальность из небытия.

Это было так сильно, что первое время мы все трое застыли. Я больше ничего не видела, кроме филина. Не знаю, предполагалось, что это сам Айхото, его вестник или аватар, если здесь существует что-то подобное.

Всё ещё находясь под впечатлением, я огляделась.

Что я могу сказать, дорогой дневник? Где-то так я представляла себе запасники музея. Вдоль стен всё было заставлено и завалено разного рода хламом. Уверена, здесь были сплошные сокровища. Взгляд выцепил корешки фолиантов, шкатулки, несколько сундуков, сосуды, канделябры… Всё это располагалось в беспорядке, будто кто-то хотел избавиться от ненужного, но рука не поднялась выкинуть. А вдруг пригодится? Но «вдруг» так и не наступило, и ценности лежали теперь мёртвым грузом.

По лицу Тору читался восторг и благоговение. Лео тоже разглядывал богатства с интересом. А я всё равно не могла оценить реальную ценность находок. Поэтому пошла осматриваться дальше.

Арочные проёмы в стенах вели малые залы. В первом на куполе был искусно изображён восход в горах, во втором — полдень в долине, в третьем — закат у реки. Видимо, пристройки располагались по сторонам света. Краски почти не потеряли яркости. Впрочем, сложно об этом судить. Я же не знаю, как здесь всё было в лучшие времена? Здесь тоже был разбросано, заставлено, засыпано пылью. Полуденный шатёр протекал, поэтому то, лежало там, прогнило и почернело. Я даже заходить туда не рискнула. Не хватало провалиться! Я это дело знаю, умею и практикую. Не с моей удачливостью рисковать.

Негромкие голоса моих спутников было прекрасно слышно в любой части храма. С акустикой архитекторы основательно заморочились.

— Нашёл, что хотел? — спросил Лео.

— Я не знаю, что ищу, ‑ признался Тору.